Igbiyanju lati fi idi ajọṣepọ kan mulẹ laarin Polandii ati Lithuania ni 1938-1939.
Igbiyanju lati fi idi ajọṣepọ kan mulẹ laarin Polandii ati Lithuania ni 1938-1939. ninu itan ti Colonel L. Mitkevich
Ценной записью и комментарием событий, происходивших в польской внешней политике в 1938 г., и вызванных ими последствий, вошедших в историческую литературу, является дневник польского военного атташе в Каунасе полковника В. дипл. Леон Миткевич (1896-1972) из патриотической семьи, репрессированной после Январского восстания, с дальними литовскими корнями. «Воспоминания о Каунасе» были изданы в 1968 году, когда жили многие офицеры и политики Второй Речи Посполитой, в том числе генерал Казимеж Соснковский, и особенно бывший начальник Генерального штаба бригадный ген. Вацлав Стахевич, или – с литовской стороны – генерал Стасис Растикис.
Военное прошлое автора, память о тех событиях в стране и за границей привели к тому, что мы воспринимаем смысл, основные положения и повествование книги как согласующиеся с фактами. Во всяком случае, сам издатель (Veritas, Лондон) мог выполнить свою миссию, только добиваясь правды. Все это должно привести нас к мысли, что правдивость наших воспоминаний заслуживает уважения. Заявление полковника дипл. Леона Миткевича, 30 лет назад назначенного маршалом Эдуардом Смиглы-Рыдзом атташе, можно отнести к тенденции, сформированной дневниками, опубликованными в серии Veritas Red генералами Антонием Шиманским, Станиславом Копаньским, Юзефом Зайонцем, Станиславом Сосабовским или (помимо серия 1980 г.) .) Тадеуш Махальский. Поэтому возникающая критика военной и внешней политики Второй Польской Республики не должна вызывать удивления. Основная энергия, по мнению автора, не была пропорционально соотнесена с потенциалом в 1938-1939 годах по сравнению с великими соседями.
Каунасские мемуары, начавшиеся в марте 1938 г., имеют в отношении этого типа литературы (источников) важного предшественника (в материально-временном смысле) в виде воспоминаний выдающегося Тадеуша Кательбаха (1897-1977 гг.). ): «За литовской стеной», 1 охватывающий период с 1933 по начало 1937 года. Т. Кательбах с видимым мастерством, углубленно изобразил тогдашнюю политическую атмосферу эпохи каунасской Литвы, насыщенную недостаточно благоразумное отношение к сочувствующему польскому соседу. И это само по себе было ценностью, если принять во внимание нестабильность послевоенной Европы, начиная с германо-советского соглашения в Рапалло 1922 г. — при все более заметной стагнации Запада — до середины 30-х гг., предвещавшей быстрый рост мощь и амбиции Германии и СССР. Таким образом, выход из специфической литовской изоляции в марте 1938 г. был решением, которое давало шанс на спасение, понимаемое как увеличение вероятности отсрочить нападение великих соседей на независимость Литвы. Между тем, отодвигая в сторону польскость, литовская sui generis великолепная изоляция имела многочисленные последствия, в том числе разбитые пути на границе и заросшую травой дорогу.
Однако, если принять во внимание международную обстановку, существующий спор из-за Вильнюса, бывшей, но уже отделившейся части Речи Посполитой, не служил ни одной из них. Должно быть бесспорным, что со временем они столкнутся с территориальными требованиями Германии или аналогичными претензиями, поскольку политика восточного соседа также была не очень оптимистичной. Возрожденная Польша, вернув себе после Первой мировой войны свои прежние территории в значительной степени за счет временно пришедших в упадок имперских держав, расположенных на основных путях с востока на запад, не могла рассчитывать на мир от хищных соседей, привыкших уничтожать польские стремления к независимости. Литва, как и Вторая Польская Республика, имела в сфере своей исторической памяти также большой ущерб, нанесенный ей разделами, однако у нее было больше, чем эпизодов сотрудничества с Россией и Германией, направленных на польские планы восстановления государства.
Литва, несмотря на свою небольшую территорию, как страна, расположенная в т.н. проход, т. е. Балтийско-Беломорская структура, играл важную роль в исчислении сверхдержав. Эти ограничения, как пишет Юлиан Скшип, если рассматривать их в макромасштабе, образуют своего рода перешеек, облегчающий осуществление контроля или организацию линий обороны. По этой причине территории (территории государств), расположенные на [данном типе прохода], имеют большое значение в стратегии (политике) великих держав. С территории Литвы проще всего было контролировать морские пути сообщения в центральной и южной части Балтийского моря, так как имелся Клайпедский морской порт. Литва отрезала самый удобный доступ к незамерзающим портам на Балтике России, которая веками двигалась в сторону Европы.
Вечный натиск племен и народов из Азии на запад, в виде бесчисленных актов штурма, неоднократно зафиксированный в памяти обоих народов, нашел свое признание и по сей день в виде исключительно вдохновляющей концепции сэра Хэлфорда Макиндера: который в 1904 г. на заседании Королевского географического общества представил ход этого исторического процесса – расширение Хартленда (азиатского Востока) в сторону запада. Для поляков и литовцев во времена независимости его идеи были не просто теорией. Сэр Х. Дж. Макиндер после Первой мировой войны, благодаря известности и полученному ранее признанию, использовался британскими властями в осуществлении конфиденциальной политической деятельности. Если бы его миссия с генералом Антоном Деникиным и Пилсудским увенчалась успехом, появился бы шанс на иную форму международных отношений, в том числе польско-литовских отношений.
Глава Польского государства Юзеф Пилсудский, зная, что белые генералы в своем постимперском менталитете готовы в лучшем случае согласиться на корпусную (этнографическую) Польшу, должен был принять соответствующее ситуации решение. Но должно ли это привести Ю. Пилсудского к соглашению с большевиками, чтобы повысить их шансы на разгром деникинских войск? – спросил проф. Университет Стефана Батория Мариана Здзеховски. С польской стороны, как известно, не ждали благодарности А. Деникина за оказанную помощь, позволившую ему победить. Поэтому Пилсудский, не чувствуя страха перед большевиками, и стремясь сохранить независимость возрожденного польского государства, принял важное в вековом масштабе решение, заключавшееся в отказе от поддержки белой России. Великий характер, с чертами гениальности и в то же время проявляющий огромное желание, склонность к совершенно самостоятельным действиям, Юзеф Пилсудский отвергал в этот момент риск сотрудничества с Антантой, тяготы и риск осуществления такого рода комбинации против большевики.
Позволив «белым» победить, он позже попытался победить «красных». Таким образом, он использовал стратегию остановки одного из врагов Речи Посполитой, объединившись со своим врагом, хотя и противником Польши, что привело к большому польско-большевистскому столкновению и победе поляков. Рижский мир 1921 года, ставший завершающим аккордом его политики, был, однако, частично сорван из-за плохого отношения польской делегации к территориальным и демографическим вопросам. Тем самым уменьшая шанс Республики Польша выжить самостоятельно. Оставление там более миллиона векового польского населения стало несчастьем.
И именно поэтому проф. Мариан Здзеховски открыто сказал: Однако мы не можем похвастаться плодами нашей победы. По Рижскому договору победители вернули побежденной, побежденной Советской России (…) обширные территории с более чем миллионным польским населением, которые до вторжения были в наших руках, и чьи сыновья, начиная с магнатов и заканчивая мелкой приходской знатью, боролись за польское дело. И все это с легким сердцем, без сожалений, без угрызений совести. И именно поэтому мы, вероятно, никогда не избежим вопроса о том, что переговоры с Россией, безусловно, не были выиграны в Риге, убедили нас, что она не только сильный противник с оружием, но и лучше ведет макропереговоры, что могло бы отразиться на рубеж 1938/39?
В свете того масштабного конфликта, борьбы за господство и власть на территории бывшей Российской империи, могли ли польско-литовские отношения урегулироваться иначе, чем это произошло? Безусловно да, потому что если бы не политический ум и чувства великого романтика (который, если надо, тоже тянется к силе) Юзефа Пилсудского – польско-литовский конфликт мог бы разрешиться с худшими последствиями. Это не обязательно должно было быть связано с активным сотрудничеством между Литвой и большевистской Россией, когда в сентябре 1920 г. погоньские вооруженные силы атаковали польские войска, потерпев тяжелое поражение8. , после Варшавской битвы об окончательной судьбе войны и судьбе Республики Польша.
